В Госдуме предложили решение проблемы рейдерских захватов

В Госдуме предложили ужесточить ограничения на действия с арестованными ценными бумагами. Депутаты-коммунисты Вадим Соловьев и Юрий Синельщиков внесли законопроект, предлагающий дополнить ст. 116 Уголовно-процессуального кодекса (особенности порядка наложения ареста на ценные бумаги) положением о том, что «в необходимых случаях суд может ограничить права владельца ценных бумаг на получение имущества, на получение прибыли, на участие в управлении акционерным обществом, а также другие права, закрепленные ценными бумагами, на которые накладывается арест». В частности, депутаты хотят запретить владельцам арестованных акций получать по ним дивиденды и голосовать этими бумагами. В настоящее время УПК предусматривает только запрет распоряжаться бумагами (например, продавать или закладывать их), а возможность пользоваться связанными с ними правами — получать доход или голосовать — сохраняется.

«В результате недобросовестные владельцы арестованных ценных бумаг получают по ним имущество, получают прибыль или участвуют в управлении акционерным обществом, выводя из него активы», — пишут авторы законопроекта в пояснительной записке (доступна вместе с текстом проекта на сайте Госдумы). 15 сентября законопроект депутатов КПРФ был направлен в думский комитет по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству.

Проблема эксплуатации правовых лазеек недобросовестными владельцами арестованных бумаг реально существует, о ней говорят все следователи, с которыми «приходилось работать», говорит РБК Вадим Соловьев, заместитель председателя комитета по конституционному законодательству и государственному строительству и соавтор законопроекта. «В правоприменительной практике нередко бывает так, что члены организованных преступных сообществ осуществляют рейдерские захваты акционерных обществ, а следственные органы даже после возбуждения уголовного дела и получения необходимых доказательств не могут добиться того, чтобы суд запретил им участвовать в управлении захваченными акционерными обществами», — говорится в пояснительной записке. К моменту вынесения приговора из компании уже могут быть выведены основные активы, а «законным владельцам возвращаются ничего не стоящие акции».

Но от ужесточения ограничений по арестованным акциям могут пострадать и добросовестные владельцы, предупреждают юристы. По словам Соловьева, с бизнесом инициатива не обсуждалась, но депутат готов рассмотреть любые предложения и замечания.

Законопроект вряд ли будет поддержан профильным комитетом, такие инициативы нужно в первую очередь обсуждать с бизнес-сообществом — закон может оказаться очень вредным для бизнеса, говорит собеседник РБК в комитете. «Получится, что человек еще не признан виновным, а его фактически уже лишают бизнеса — такая мера будет означать его ликвидацию», — пояснил собеседник. Председатель профильного комитета Павел Крашенинников согласен, что инициатива спорная. «Получение дивидендов с акций — это гражданско-правовые отношения, уголовно-процессуальные меры здесь вряд ли применимы», — сказал он РБК.

Плюсы и минусы

Действующим законодательством уже установлены особенности наложения ареста на ценные бумаги «в целях обеспечения возможной конфискации имущества, либо в целях обеспечения возмещения вреда, либо в целях обеспечения исполнения наказания в виде штрафа». Но на практике складывается такая ситуация, что даже при наложении ареста на ценные бумаги их владельцы не лишены возможности реализовывать свои права, закрепленные этими ценными бумагами, говорит партнер адвокатского бюро А2 Наталья Рясина. В результате владельцы имеют возможность вывести активы, продолжать получать по ним прибыль, участвовать в управлении акционерным обществом — «нередко этим пользуются при рейдерских захватах», подтверждает она.

Поправка в УПК направлена на то, что если арест на акции наложен, то суд также вправе ограничить право владельца на получение дивидендов, голосование на общем собрании, в том числе по одобрению крупных сделок и сделок по реализации активов, поясняет Павел Герасимов, партнер юридического бюро «Падва и Эпштейн». Плюсом этой поправки он называет то, что в случае, если акции действительно были объектом преступления (например, при рейдерском захвате), это позволит блокировать возможность вывода имущества, получения дивидендов незаконным собственником и т.д. Но есть и минусы, предупреждает он. «В случае если уголовное дело было возбуждено при отсутствии объективных к тому оснований, то такой арест может заблокировать деятельность компании и привести к принятию необоснованных решений органами управления. В таком случае требуется детальная регламентация прав и обязанностей по управлению акциями лицом, которому эти акции переданы на хранение», — считает он. «Данные поправки ограничат права добросовестных владельцев акций», — соглашается Наталья Рясина.

Вадим Соловьев признает, что «существуют ситуации, когда человека незаконно привлекают к ответственности», но «к счастью, такие случаи происходят нечасто», добавляет он. «В данном случае существует механизм компенсации. Государство обязано возместить убытки», — парирует депутат.

Данные поправки нуждаются в доработке, полагает партнер юридического бюро «Замоскворечье» Дмитрий Шевченко. По общему правилу гражданского законодательства акционер не отвечает по обязательствам общества, и наоборот: следовательно, говорить о выводе активов из общества именно акционером в данном случае некорректно. «Да, активы выводятся, да, возможно, по указанию акционеров, но выводятся конкретными людьми, которые совершают эти преступления только по им понятным мотивам. Поэтому мотивировать законодательную инициативу правами акционеров мне кажется не очень логичным, — говорит Шевченко. — Непосредственно у акционеров не так уж и много рычагов по выводу активов, тем более что непосредственно они в этом процессе участия не принимают, за них это делают другие люди».

Возникают и другие коллизии. «Не любой пакет акций дает акционеру право на управление обществом, а только контрольный. Кроме того, не совсем понятен предлагаемый запрет на голосование. Возможно, что по ряду вопросов он был бы актуальным, однако если представить, что акционер является контролирующим и ему запрещают голосовать, например, по части кандидатуры генерального директора, следовательно, общество оказывается всецело во власти этого директора. Его нельзя будет снять. А это дает очень интересную почву и для рейдерства, и для борьбы с конкурентами при помощи правоохранительных структур», — рассуждает Шевченко. Вызывает вопросы и формулировка о «необходимых случаях», в которых суд может ограничить права владельца арестованных бумаг. Критерии «необходимости» прописать невозможно, то есть решать будет суд или следователь. Но тогда исключается такой принцип уголовного процесса, как состязательность сторон; в итоге акционеры будут лишены возможности предъявить контраргументы, говорит Шевченко.

Схемы вывода активов

Схема, по которой из компании могут быть выведены активы, теоретически может выглядеть так: если акции арестованы, но возможность голосования ими сохраняется, то акционер может согласовать сделки общества по реализации имущества. Тем самым арестованные акции обесценятся — не будут обеспечены имевшимися ранее активами, поясняет Павел Герасимов.

Также используются схемы смены генерального директора или увеличения уставного капитала, добавляет Дмитрий Шевченко. «Это не в чистом виде вывод активов, а их размывание, что в итоге отражается на стоимости и в конечном счете на объеме имущества, на которое можно претендовать. В таком случае ограничения прав акционеров, связанные с арестом акций, могли бы быть интересны».

Еще один вариант — через одобрение крупных сделок и сделок с заинтересованностью. «Для этого необходимо согласие акционеров (или совета директоров), в противном случае сделки можно оспорить, — говорит Шевченко. — Введение запрета на голосование при уголовном процессе вряд ли способно будет решить эту проблему, так как сделки под угрозой оспаривания могут быть совершены и без такого согласия, с последующим выводом имущества на добросовестного приобретателя. Эти схемы часто используются в корпоративных войнах».

Споры вокруг арестованных акций