Савва Морозов: «Если мы пойдем вслед Европе ... во главе с парламентом – все равно нам ее не догнать. Но мы ее наверно догоним, сделав революционный прыжок»

В 1896 году в Нижнем на заседании одной из секций Всероссийского торгово-промышленного съезда обсуждались вопросы таможенной политики. Встал, возражая кому-то. Дмитрий Иванович Менделеев, тряхнув львиной головою, заявил, что с его взглядами был солидарен сам Александр III.

Слова знаменитого химика вызвали смущенное молчание. Но вот из рядов лысин и седин вынырнула круглая, гладко остриженная голова, выпрямился коренастый человек с лицом татарина и, поблескивая острыми глазами, звонко, отчетливо с ядовитой вежливостью сказал: «Выводы ученого, подкрепленные именем царя, не только теряют свою убедительность, но и вообще компрометируют науку».

В то время это были слова дерзкие.

– Кто это? – спросил присутствующий на заседании Горький.

– Савва Морозов.

О Савве Морозове я слышал от своей бабушки – простой ткачихе с фабрики Морозова из подмосковного городка Ивантеевки. Сколько помню себя, бабушка всегда с благодарностью вспоминала Савву Тимофеевича – помог построить дом. Иначе ей одной с тремя маленькими детьми ни за что бы не построить дом. В этом доме я провел свое детство. Пока в 1947 не переехали в Молдавию, откуда в 1998 году не были изгнаны как «оккупанты». Хороши «оккупанты», дома оставили, чтобы занять места в общежитиях-бараках?

Но я хочу рассказать не об этой несправедливости, а о Савве Тимофеевиче Морозове – человеке исключительном, противоречивом: с одной стороны крупный предприниматель, широко известный дореволюционной России, с другой стороны человек, жертвующий деньги на революцию.

Морозов очень образованный предприниматель, он закончил университет в Германии, планировал создать в России исследовательский институт химии. Он обогнал свое время, что химия это область чудес и в ней скрыто счастье человечества, завоевания разума человека будут сделаны именно в этой области.

Морозов говорил: «Я вижу Россию, как огромное скопление потенциальной энергии, которой пора превратиться в кинетическую. Пора. Мы талантливы. Мне кажется, что наша энергия могла бы оживить Европу. Поэтому я считаю, нам нужна революция, способная поднять на ноги всю массу народа. Мы нация крайностей: нам то дай тоталитаризм, то столько демократии, что по словам белоруса А.Г. Лукашенко, «можно задохнуться».

Какое отношение Савва Морозов имеет к Твери? Да самое прямое: он строил свои фабрики везде. В том числе и в Твери. Для рабочих строил жилые дома – не дворцы, конечно, а такие, чтобы рабочему человеку было где отдохнуть. В Твери есть такой дом, он называется «Двор Пролетарки» и я неоднократно бывал во Дворе Пролетарки, вполне удобные для жилья помещения, люди и сейчас там живут. Квартиры конечно не равнозначные – для технической интеллигенции – одни, для рабочих – другие.

Заботясь о простых трудящихся, сам Морозов мало тратил на себя, дома ходил в стоптанных туфлях, но на искусство денег не жалел – покупал картины и помогал творческим людям. К человеку труда относился с уважением и любил таланты – помогал в строительстве театра в Камергерском проезде. Вот бы нынешним богатеям!

Простой народ любил Савву Тимофеевича и долго не хотел верить, что Морозов умер – он говорил: «Нет, наш Савва не умер, это другого похоронили, а Морозов жив, ходит по фабрикам и учит людей, как жить по правде».

Морозов давал деньги на революцию, объясняя это так: «Если мы пойдем вслед Европе даже церемониальным маршем во главе с парламентом – все равно нам ее не догнать. Но мы ее наверно догоним, сделав революционный прыжок».

Ходят слухи, что дома в Твери строила жены Саввы Морозова. Это сомнительно, потому что родные Саввы боялись, что он раздаст все наследство и им мало достанется, и они объявили Савву Морозова сумасшедшим. А жена Саввы Тимофеевича была простая шпульница с фабрики Викулы Морозова.

Л.К. Домнин

Член Союза художников России