Октябрьская политическая стачка 1905 года
Такое явление, как подлинная народная революция, не может быть результатом воздействия каких-либо внешних сил, иностранных денег и зарубежной агентуры, как это пытаются представить наши идейные противники. Размах революционного движения, который так ярко проявился в начале XX века, был следствием глубоких противоречий предыдущих этапов исторического развития нашей страны.
Анализируя положение романовской империи, В.И. Ленин пришёл к заключению: «Россия бредёт по колена в грязи феодальных пережитков». Царизм был вынужден, хотя и с большим опозданием, пойти на отмену крепостного права. Но таким образом царская власть лишала себя экономической основы самодержавия. При этом самим крестьянам реформа принесла не столько освобождение, сколько новые беды, поскольку самый главный для них — земельный вопрос остался неразрешённым.
В итоге Россия столкнулась с глубочайшими противоречиями: между развивающимся капитализмом и феодальными пережитками, между помещиками и крестьянами, между рабочими и буржуазией, использовавшей полуфеодальные методы эксплуатации. Всё это усугублялось национальным гнётом. Показательно, что даже в официальных документах представители большинства народов Российской империи нередко именовались «туземцами». А в это время набиравшая силу буржуазия рвалась к власти.
Попытка сбить революционную волну путём «маленькой победоносной войны» с Японией привела к ещё большей дискредитации царизма. К началу 1905 года большая часть российского общества была настроена против существовавшей политической системы. В.И. Ленин писал накануне событий 1905 года: «О революции в России говорят уже не одни революционеры... В революцию начинают верить самые неверующие». В стране сложилась революционная ситуация.
Расстрел царскими войсками мирной рабочей демонстрации 9 января 1905 года вызвал резкий протест по всей России, положив начало Первой русской революции. С этого момента революционный подъём охватил практически все слои населения. Он стремительно набирал силу и шёл ото дня ко дню по восходящей линии, вовлекая всё новые общественные силы, политически сближая представителей либерально-буржуазного и революционно-демократического лагерей.
Царскому правительству не удавалось остановить это движение, хотя в его распоряжении были армия, полиция и жандармерия. Более того, и в этой среде стали происходить грозные для самодержавия события: восстание на броненосце «Князь Потёмкин Таврический», волнения в ряде военных гарнизонов, даже отказы казаков разгонять народные митинги и собрания.
В ряде случаев власти решили демонстративно устраниться, уйти, оставив без контроля население, в надежде, что оно не справится с проблемами текущей жизни, как это было в Иваново-Вознесенске. Но они и здесь просчитались. В этом городе родился новый орган народной власти — Совет рабочих депутатов, который взял всё под полный контроль и наладил самостоятельную жизнь. Царизм, вновь прибегнув к силе, разгромил первый Совет. Но тот фактически уже указал путь к настоящему народовластию.
К августу 1905 года революционный кризис продолжал нарастать. И правительство решило сменить тактику, сделав вид, что идёт на определённые уступки. Манифестом от 6 августа 1905 года был обнародован подготовленный министром внутренних дел А.Г. Булыгиным проект Государственной думы, которой предоставлялось лишь законосовещательное право. При этом большинство населения (рабочие, женщины, учащиеся, военнослужащие) избирательных прав не получало. Проект не удовлетворил даже многих представителей либерально настроенной буржуазии.
Революционное движение постепенно охватило всю страну. Под влиянием большевиков выступления трудящихся приобретали всё более выраженный политический характер. 27 августа университетам была предоставлена так называемая автономия: самоуправление, право выбора ректора, право сходок. В.И. Ленин по этому поводу писал в газете «Пролетарий»:
«В общей системе самодержавно-крепостнического гнёта была пробита, таким образом, маленькая брешь. И в эту брешь сейчас же устремились с неожиданной силой новые революционные потоки...» Сообщения о студенческих сходках и народных митингах приходили из Казани, Харькова, Екатеринослава, Риги, Юрьева, Одессы и других городов. Эти выступления были свидетельством обострения революционного кризиса.
Осенью 1905 года важнейшим центром революционной борьбы становится Москва. В.И. Ленин отмечал: «Движение началось с Питера, обошло по окраинам всю Россию, мобилизовало Ригу, Польшу, Одессу, Кавказ, и теперь пожар перекинулся на самое «сердце» России». Стачку в Москве начали печатники, вскоре к ним присоединились рабочие многих заводов, фабрик и торговых заведений.
Активное участие в протестах приняло радикально настроенное московское студенчество. Центром народных собраний стал Московский университет. 23 сентября правительство распорядилось университет закрыть. В знак протеста студенты вышли вместе с рабочими на улицы города.
24 сентября МК РСДРП обратился к рабочим Москвы с призывом ко всеобщей стачке: «Товарищи! Рабочий класс восстал на борьбу. Бастует пол-Москвы. Скоро может быть забастует вся Россия. В могучем порыве рабочий класс стремится свергнуть вековой гнёт насилия и произвола... В этот великий миг каждый, кто не обратился в бесчувственный камень, каждый, в груди которого бьётся пролетарское сердце, должен встать на борьбу. Кто не с нами, — тот против нас, кто сидит теперь сложа руки — тот изменник рабочему делу. Бастуйте же все до единого».
В тот же день на собрании депутатов от разных московских предприятий было решено образовать общий совет рабочих Москвы и добиваться его официального признания. Так зарождались российские профсоюзы.
Утром 25 сентября на Тверской, у булочной Филиппова, состоялось целое сражение. Для усмирения «беспорядков» были использованы две пехотные роты. Несколько рабочих было убито и ранено, около 200 арестовано. В конце сентября не проходило и дня без кровавых столкновений. Суточный наряд для «охраны порядка» доходил до 23 рот пехоты, 12 эскадронов драгун, нескольких сотен казаков, не считая полиции. ...В боевую готовность была приведена артиллерия на Ходынском поле. Тем не менее московский генерал-губернатор посчитал, что этих сил недостаточно, и 29 сентября запросил у командующего округом ещё две дивизии, полк драгун, полк казаков и бригаду артиллерии.
В.И. Ленин внимательно следил за сообщениями о сентябрьской стачке в Москве, сразу же увидев в ней начало нового этапа в развитии революции. В статье «Политическая стачка и уличная борьба в Москве», опубликованной 4 октября в газете «Пролетарий», он указал на то, что «революционные события в Москве, — это первая молния грозы, осветившая новое поле сражения».
Сентябрьская стачка знаменовала собой важный поворотный пункт в развитии и углублении народной революции. В одной из листовок, изданных Московским комитетом РСДРП в конце сентября — начале октября, говорилось: «Товарищи, в Москве готовится всеобщая стачка. Эта стачка, быть может, сольёт воедино все стачки России и соединит всех русских рабочих для решительного приступа на врагов. Готовьтесь к этой стачке, ждите её и примыкайте к ней все, как только она начнётся. Пусть она перейдёт в могучее народное восстание, и пусть это восстание даст нам свободу. Да здравствует всеобщая стачка! Да здравствует всенародное восстание!»
По призыву большевиков стачку солидарности с московским пролетариатом объявили рабочие Петербурга. Полицейские документы констатировали, что забастовки в столице могут быть началом всеобщей стачки. Подъём массового политического движения начался и в других городах. Со времени Кровавого воскресенья политическая обстановка в стране никогда ещё не была столь накалённой, как в эти дни.
Забастовочное движение приобретает общероссийский характер, когда в него массово включаются железнодорожники. 7 (20) октября забастовали рабочие железных дорог Московского региона. По сообщениям газет, в Москве около 7000 забастовщиков попытались пройти к Николаевскому вокзалу, но были встречены войсками с винтовками наперевес и обнажёнными саблями. Забастовщики были вынуждены отступить к Крестовскому мосту. По дороге они останавливали на путях в районе площади трёх вокзалов встречавшиеся им паровозы и разгоняли паровозные бригады. После того как остановилось движение на Савёловском направлении, Москва оказалась отрезанной от внешнего мира.
К 14 октября в Москве закрылись магазины, прекратили работу водопровод и центральная электрическая станция, бездействовали телефон и телеграф, остановилось движение конок и трамваев. Стачка стала всеобщей. Её активно поддержали и рабочие Подмосковья: Коломна, Орехово-Зуево, Богородск, Подольск, Клин, Серпухов, Егорьевск и др.
«Москва и Петербург поделили между собой честь революционного пролетарского почина», писал В.И. Ленин в середине октября 1905 года. 3 октября забастовали печатники столицы. 4—6 октября стачка солидарности распространилась на Обуховский, Александровский, Семянниковский и другие заводы, охватив не менее 30 тыс. человек. Она сопровождалась уличными демонстрациями, столкновениями с полицией и войсками. В последующие дни в Петербурге прошли многолюдные митинги с требованием немедленного предоставления народу политических свобод, всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права, неприкосновенности личности и жилища, амнистии политических заключённых, 8-часового рабочего дня.
Забастовочная волна поднималась, охватывая все сферы городской жизни. 12 октября началась стачка на железных дорогах Петербургского узла. К 15 октября бастовали все крупные промышленные предприятия: Невский, Обуховский, Александровский, Путиловский, Балтийский заводы, железнодорожные мастерские Николаевской и Петербургско-Варшавской железных дорог. К ним присоединились рабочие водопровода. В забастовку включились работники типографий, служащие банков и государственных учреждений, студенты. Из торговых заведений работали лишь некоторые продовольственные лавки. Замолчал телефон, прекратилась подача электроэнергии. 15 октября в столице вышли только две газеты: «Правительственный вестник» и «Ведомости петербургского градоначальства». Стачка в Петербурге приобрела всеобщий характер.
Забастовочное движение продолжало разрастаться. Из разных городов приходили известия о стачках разных категорий трудящихся. 10 (23) октября железнодорожное сообщение было прервано в Харькове. Телеграфное агентство сообщало: «По улицам ходили большие толпы железнодорожных служащих... На улицах толпы народа останавливали трамваи и экипажи. Везде войска». Вслед за этим движение прекратилось на Сызрано-Вяземской, Московско-Киево-Воронежской и Рязано-Уральской железных дорогах. Так началась Всероссийская политическая стачка, которая знаменовала собой начало высшего этапа Первой русской революции. Именно общее выступление железнодорожников придало ей всеобщий характер. В целом в стачке участвовали около миллиона промышленных рабочих, не считая железнодорожников, сотен тысяч служащих и других тружеников.
В контрреволюционном лагере вскоре осознали глубину и опасность всеобщей стачки для самодержавия. Политический обозреватель правой газеты «Новое время» М. Меньшиков 2 (15) октября писал: «...Благодаря путям сообщения по всей стране гуляют стачки и забастовки, которые подобно волнам океана, суть хоть маленькие, но восстания против общества (то есть самодержавия. — Авт.), и сумма этих восстаний у нас легче всего способна сложиться в бурю».
Как бы отвечая на эти слова монархиста, В.И. Ленин в большевистской газете «Пролетарий» от 18 (31) октября 1905 года констатировал: «Барометр показывает бурю!.. И не только барометр показывает бурю, но всё и вся сорвано уже с места гигантским вихрем солидарного пролетарского натиска. Революция идёт вперёд с поразительной быстротой, развёртывая удивительное богатство событий... Перед нами захватывающие сцены одной из величайших гражданских войн, войн за свободу, которые когда-либо переживало человечество...»
Мы имеем возможность сравнить два взгляда на грандиозное историческое событие: реакционный публицист страшится наступающей революционной бури, а вождь большевиков воодушевлён происходящим, проявлениями мужества и солидарности трудящихся, возникшей возможностью свергнуть самодержавный режим.
За несколько дней стачечное движение распространилось на центральные губернии Европейской России, Украину, Поволжье, Урал, Белоруссию, Прибалтику, Польшу, Сибирь, Закавказье, Среднюю Азию. Октябрьская политическая стачка охватила более 120 городов, сотни фабрично-заводских посёлков, железнодорожных станций, рудников и шахт. В.И. Ленин приходит к выводу: «Могучая рука пролетариата, поднявшегося в порыве геройской солидарности во всех концах России, остановила всю промышленную, торговую и государственную жизнь».
Охватив всю территорию многонациональной России, Октябрьская политическая стачка убедительно продемонстрировала классовое интернациональное единство трудящихся в борьбе против самодержавия. Классовая солидарность трудящихся оказалась сильнее воздействия на них проповедей великодержавного шовинизма, межнациональной розни и религиозной обособленности. В.И. Ленин отмечал: «пятый год объединил рабочих всех наций России».
Общенародный характер движения обусловил тесное переплетение в ходе революционной борьбы политических и экономических лозунгов. Наряду с требованиями увеличить зарплаты, улучшить условия труда, установить 8-часовой рабочий день, то есть избавить от нищеты и чудовищной эксплуатации, забастовщики выступали против самодержавия, за демократическую республику, за созыв Учредительного собрания.
Некоторые современные «политические аналитики», самонадеянно пытающиеся критиковать К. Маркса, вульгарно трактуют марксизм как превосходство материального над духовным, подразумевая под духовностью исключительно религиозность. На этом основании они обвиняют большевиков в том, что они «всё время говорили только про деньги». Рекомендуем им прочитать петицию петербургских рабочих, которую они 9 января 1905 года несли царю.
Описывая свою жизнь, они приходят к горькому выводу, что им всё равно — жить или умереть, но дальше так они существовать не могут. Попробовали бы нынешние господа, почитатели монархии, пожить в рабочих казармах на четырёх квадратных метрах с семьёй, поработать по 12—14 часов на заводе или в шахте, получать жалкие копейки, да ещё с вычетами на штрафы, без всякой социальной защиты, медицинской помощи и при постоянной угрозе увольнения, потому что за воротами тысячи голодных, оставшихся без земли крестьян! Возможно, тогда они поняли бы глубокую связь экономической эксплуатации с политическим сознанием. И, как знать, до них дошло бы, что во имя достойной человека жизни можно идти на смерть!
Повсеместное введение войск не смогло сбить накала борьбы. Забастовщики бесстрашно вступали в столкновения с полицией, казаками и регулярными частями. Царское правительство оказалось бессильным перед лицом народного протеста.
Наиболее дальновидные представители правящих классов предлагали изменить политическую систему, пойти навстречу либеральной буржуазии и интеллигенции и тем самым расколоть оппозицию, остановить нараставшую революционную волну. Даже монархическое «Новое время» в номере от 11 (24) октября обратилось к правительству: «Мы дошли до предела... Прежние меры оказались несостоятельными. Одними репрессиями помочь нельзя. Нужны новые меры и принципы».
Председатель Совета министров С.Ю. Витте, один из немногих в руководстве страны, кто в полной мере осознавал глубину кризиса романовской монархии, прямо и открыто изложил свою точку зрения в заявлении, опубликованном в печати: «... Все, от мала до велика, поняли и почувствовали, что так жить, как мы жили до сих пор, дольше нельзя. Позор и унижение отечества воочию показали, что царству произвола должен быть положен конец. Никакими репрессиями нельзя уничтожить это сознание и вытекающую из него всеобщую жажду свободы и правды... Пусть не думают, что только одна интеллигенция так мыслит и того желает. Пламенем свободы охвачено сердце народное».
Сколь мощным и страшным для самодержавия было революционное выступление народа, его полный отказ подчиняться власти и жить по-старому, что даже первый чиновник государства заговорил о царстве произвола, процветавшем в России, и о необходимости свободы и правды! Как же предлагал глава правительства «погасить» пламя революции? «Идея царской власти гораздо более может быть потрясена репрессиями, чем узаконение свободы. Пришло время, когда у нас право на свободу надо признать, так же, как и право на жизнь. Свобода печати, слова и собрания не есть сила, ограничивающая право Монарха...» Витте пытался убедить Николая II пойти на уступки либералам и тем самым ослабить единый революционный фронт. Это не только не нанесёт монархии урона, но сохранит её: «... Умеренных элементов у нас огромное большинство, и на них могло бы опереться правительство».
О том, в каком паническом состоянии находились в эти дни сторонники монархии, красноречиво свидетельствует статья М. Меньшикова с многозначительным названием «Спазмы сердца», опубликованная 12 (25) октября в газете «Новое время»: «Москва отрезана от России... Что-то кошмарное творится на Руси... На протяжении одного года мы пережили неслыханный внешний разгром, глубокое унижение армии, гибель флота, постыдный мир с потерей огромных территорий, и затем внутри страны видим полное разложение, паралич власти и анархическую борьбу всех против всех... Москва в осаде. Не татары, не поляки, не шведы, не французы — сам народ московский наложил блокаду на старое сердце России... Всё возможно — вот в какую полосу истории мы вступили. Разве лучшие броненосцы флота не стреляли в богатую Одессу и не плавали несколько дней, отделившись от России? Разве богатая Баку (в то время название города писали в женском роде. — Авт.) не горела многомиллионным пламенем? Это ведь только что было... И Петербург может быть в один день отрезан от России, да так, что «птица не пролетит», как говаривали в старину... Вопрос — что же делать? В стране варварской, политически одичавшей первое средство, которое приходит в голову, это, конечно — насилие. «Перехватать, перестрелять, перевешать!» Я боюсь, что при нашей политической неразвитости есть опасность, что в конце концов схватимся именно за это средство...»
Оставаясь убеждённым монархистом, Меньшиков, как здравомыслящий человек, предупреждает:
«... Неужели в самом деле нет иных, более разумных, более человеческих способов борьбы с бунтом? Если же есть эти способы, — их нужно спешить найти и теперь же, не откладывая ни дня, ни часа, вводить в жизнь». Вполне осознавая политическую суть происходящего, он настаивает: «Нужно очень серьёзное и быстрое улучшение быта рабочих, и главное — нужно немедленное удовлетворение недовольства страны... Утолите общую, пламенную жажду нового, свободного, человеческого... Россия устала ждать».
Так представителей власти и общество подготавливали к появлению царского Манифеста 17 октября 1905 года, провозгласившего либеральные свободы и объявившего о созыве Государственной думы на более приемлемых основаниях, нежели провалившийся проект «Булыгинской думы». Манифест сохранял за Думой её совещательный характер и оставлял за царём окончательное решение по всем законам, не допуская будущих депутатов к формированию бюджета и к контролю за внешней политикой.
Тем не менее для подавляющего числа сторонников буржуазно-либерального лагеря эта возможность хотя бы «прислониться» к власти, иметь свои политические организации и относительно свободную прессу оказалась вполне достаточной, чтобы перейти на сторону власти. Таким образом буржуазия предала своих союзников из революционно-демократического лагеря, посчитав, что её классовые интересы обеспечены. Положение рабочих занимало представителей бизнеса в последнюю очередь, а стачечное движение наносило им огромный материальный ущерб. Поэтому буржуазия с видимым удовлетворением ухватилась за предоставленную Манифестом возможность выйти из революции. В.И. Ленин очень точно охарактеризовал ситуацию: «Пролетариат борется. Буржуазия крадётся к власти».
В начале ноября 1905 года В.И. Ленин пишет статью «Наши задачи и Совет рабочих депутатов», в которой делает вывод: «Политическая борьба достигла теперь как раз такой ступени развития, когда силы революции и контрреволюции приблизительно уравновесились, когда царское правительство уже бессильно подавить революцию, а революция ещё недостаточно сильна, чтобы смести дотла черносотенное правительство».
По мере того как в ходе Октябрьской стачки революционные массы становились очевидцами кровавых злодеяний царских властей, они всё более убеждались в необходимости вооружённой борьбы. Под напором контрреволюционных сил забастовщики были вынуждены переходить от обороны к более активным действиям. В этот период начинается повсеместное создание отрядов народной милиции. Боевые дружины и народная милиция действовали сообща.
Всероссийская стачка вплотную подвела пролетарское движение к вооружённому восстанию. 13 октября 1905 года В.И. Ленин писал: «Восстание близится, оно вырастает на наших глазах из всероссийской политической стачки».
